Это началось 20 дней назад. Нет, конечно, первые признаки появились раньше, но они, очевидно, были такими мягкими и нежными, что я не придавала им никакого значения.
Итак, в воскресенье 11 сентября едем с дачи. В очередной раз выяснив отношения со своим новоиспеченным мужем, смертельно обидевшись, но на первой схватке (в спину) помирившись, я поняла, что пора. И так ненавязчиво сказала об этом мужу. Надо отметить, что он редко воспринимает меня всерьез. А тут внимательно, но недоверчиво посмотрел и прошептал: что, милая, гнать? Через пару километров все как будто прошло, и мы не придумали ничего лучше как заехать в супермаркет Метро. Прошатавшись там 1,5 часа и накупив кучу всего про запас, отправились домой. После затаскивания на третий этаж мешков с провизией спина вроде опять напомнила о себе. А настроение такое торжественное…
Зашел наш приятель. Ели арбуз, смотрели кино. А я все хожу и на часы поглядываю. Приятель ушел. Я на всякий случай собрала сумку в роддом. Легли спать.
На следующее утро все прошло. Я, конечно, расстроилась. Было ощущение, что всех обманула. В тот же день с мамой докупили все необходимое. Тогда я уже, видимо, осознала, что беременность моя когда-нибудь закончится. Хотя, на тот момент я готова была еще 9 месяцев отгулять, но не рожать!
Погода стояла прекрасная. Осеннее солнце парило не на шутку. Мы с мамой выпили чаю в ресторане на веранде и, насладившись живописным видом на фасад КГБ и получив свою порцию СО2, отправились домой пешком. С Лубянки на Покровские ворота. Это мой привычный маршрут в библиотеку, но на этот раз он показался мне восхождением на гору Моисея. На следующий день я отправилась на вернисаж по случаю открытия выставки Энди Уорхола. Признаков никаких…
В среду, 14-го была у врача, диагноз, как и в последний раз – родить можем в любой момент. Я на радостях купила по дороге домой две отличные лампы в ванную, кило винограда и дыню. Добралась со всем этим скарбом домой на такси. Заказала, наивная, на 16-е столик ресторане, записалась к парикмахеру, в общем, куча планов у меня была на мой день рождения… У Саньки, очевидно, тоже…
Чувствую, дело пахнет керосином. Пытаюсь заснуть – никак, спина болит. Вечером спасала теплая ванна. Там и удалось поспать полчаса. Я очень боялась, что во время родов сил не будет, поэтому копила их каждый вечер. Ночью уснуть так и не удалось. Утром затеяла уборку. Вдруг обнаружила, что у нас невероятно пыльные… двери. Хорошо, потолочный плинтус не додумалась отмывать. Муж на работе. Я проверяла его готовность каждый час. У меня тем временем периодичных схваток не наблюдается, только спину ломит, я уж подумала, что перетрудилась по хозяйству. Однако решила не рисковать и съездить в роддом до пробок, иначе с Покровки на Севастопольский часа три добираться. Короче, в 18:30 мы были на месте. Радостные, будто анализы сдавать приехали, еще фотографировались у входа. В приемном врач внимательно посмотрела мне в глаза и торжественно заявила: мы, конечно, посмотрим, но лицо у вас явно рожающей женщины. Меня развеселила формулировка, смысл дошел не сразу. А только с первой по-настоящему сильной схваткой. Осмотр подтвердил слова врача. Приказано раздеваться. Нарядили в сорочку критической длины, при моем росте это несложно. На что медсестра бодро отозвалась: мать, ну ты хороша, с мужем же рожаешь, давай поменяю. Вторая была сантиметров на 8 длиннее, но безобразие прикрывала. Отправилась на романтические процедуры. Все сделали нежно и с уважением. На выходе меня ждал симпатичный медбрат, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мужем. И побрели мы с ним рожать нашего сына.
Смеркалось… Просторная родовая имела одну прозрачную стену, через которую, к вящему ужасу моего мужа, был прекрасный вид на соседнюю родовую, где в родовом кресле отдыхала после трудов новоиспеченная мамаша. Крики из соседних палат заметно поубавили энтузиазма. Врач тут же плотно закрыла двери. А я заткнула уши. Часа через полтора пожалела, что не догадалась взять беруши. Тем временем муж позировал у кресла. Веселый такой, в новом обличье больше всего на кондитера смахивал. Но скоро его задорный вид меня начал раздражать, и я его отправила к маме ужинать. Мне сделали эпидуральную анестезию. Не скажу, как многие, что это благодать. Полегче, конечно, но какая-то хитрая физиология у меня оказалась. Подвела! Левая часть моего беременного тела никак не хотела подчиняться и рожала без всяких анестезий.
Муж вернулся где-то в 0:30, на схватке я уже строила такие гримасы, что сводило скулы. Но это были цветочки…
Схватки…
В другой раз я бы написала что-нибудь возвышенно-поэтическое, но после родов – только брань. Схватка похожа сложную волну. Вот, ты встаешь на доску и, подгоняемый ветром, по нежной глади несешься навстречу солнцу – тебе хорошо. Ты замечаешь легкую волну, метр за метром, она набирает силу, ты готовишься, аккумулируешь свои силы и интеллект. И, о боже, ты на гребне! Упасть (кричать) нельзя, и ты рычишь как раненный бизон. Это может длиться долго. Тут волна тебя медленно опускает, ты блаженствуешь. Почти наркотический приход.
Казалось, что это продолжается вечность. Я не могла поверить, что все должно когда-нибудь разрешиться и постоянно мучила этим вопросом врача. Муж не решался подойти ближе чем на метр, я его отгоняла в другой конец комнаты – слушался и не обижался. Когда приказали тужиться, так как все шло хорошо, и раскрытие без посторонних усилий было полное, я вдруг перестала понимать врача. Вытягивала шею, сучила коленками, терзала простыню, но не тужилась как положено!
Пришла еще одна тетя в белом поварском колпаке, оказалась акушеркой. Посмотрела строго и повела на кресло. Я обрадовалась, считала, что там я промучаюсь еще минут десять и самая тяжелая работа в моей жизни будет сделана! Но не тут-то было!
Мой бедный муж вдруг вызвался подсобить и втащить меня на кресло. Наивный… Мой грозный рык дал ему понять, что я этого не хочу. И вообще, следуя логике развития драматического представления, приближался катарсис. Зритель должен быть терпелив. В противоположном углу комнаты на кожаном столе зажгли лампу-грелку, разложили какие-то простыни… До меня не сразу дошло для кого все это.
Опять я вошла в фазу местного отупения, и на все уговоры врача тужиться мое тело отвечало полным непониманием. Ни 5 лет в университете, ни владение языками, ни большой жизненный опыт – ничто не помогало. И тут доктор произнес одно волшебное слово… какаем. И я все поняла!
Когда мне сказали, чтобы я поторопилась – чуб уже виден, я не на шутку испугалась. Сосредоточившись, как на экзамене по исторической поэтике на третьем курсе, я родила голову, все остальное – сущая ерунда. Первые слова моего сына я услышала не сразу, поскольку все еще была поглощена процессом рождения.
Странно, но все эти долгие часы я проживала не совсем осознанно, не покидало чувство, что я лишь наблюдатель, а все происходит с кем-то, не со мной, помимо моей воли. И даже когда, наконец, мне показали человечка, его розовощекую довольную мордочку, я все еще сомневалась…
39 дней спустя.
Мой сладкий сопит в своей кроватке. И так было всегда. Не было времен, когда его не было. Его нежность, доверие, беспомощность разрывают сердце и наполняют душу радугой и яркими бабочками…
25 окт. 05 г.
